О своем прадеде Семене Кетове, уроженце свердловского села Верхний Арий, я знал до обидного мало. Родные говорили, он был призван на фронт Великой Отечественной войны, и там то ли погиб, то ли пропал без вести. Ни жена его Ефросинья, ни пятеро детей ничего сверх этого о нем не знали. Так бы и пропал солдат в пучине истории, если бы однажды жизнь не свела меня с Алексеем Зыковым, председателем общественной организации «Семьи погибших воинов».

Судьба прадедушки была типичной судьбой мужчин его времени. Мне известно, что он много трудился, чтобы прокормить большую семью — уезжал на заработки, в Туринске, например, был сплавщиком леса. Но война все переменила — забрали его на фронт, а уже вскоре пришла сухая похоронка со словами «Пропал без вести». Хоть и переживала Ефросиния Антоновна, но держалась: из-за постоянных разъездов муж нечасто бывал дома, чем невольно приучил ее к одиночеству. Поэтому и известие о его «пропаже» она приняла стоически. Правда, больно было от того, что нет могилы, где можно вспомнить былое и оплакать родную свою половину, но в таком положении в годы той Великой войны оказывались тысячи женщин.

И на этом, глубоко вздохнув, можно было бы закончить историю о нем, как завершаются они в подобных случаях с тысячами других солдат. Но мне повезло…

«Я всматривался в прохожих — не мой ли папа?»

...У этого крепкого восьмидесятилетнего поисковика сил и знаний, как у доброй дюжины людей! Ежедневно он приходит к себе в кабинет, чтобы снова и снова читать письма, которые идут к нему со всей России и даже из-за ее пределов, знакомиться с новыми судьбами, и... браться за поиски тех, кого уже оплакали несколько поколений семей, и ни на что не надеются.

Алексей Александрович не думал, что когда-то станет столь серьезно и кропотливо заниматься поисками военнослужащих периода Великой Отечественной. Не думал, что придется ему получать сотни писем-исповедей, в которых — отчаяние людей, просьбы и даже мольбы о помощи. А все начиналось с личного интереса: в годы войны «пропал» его отец, Александр Алексеевич Зыков, призванный военкоматом тогдашнего города Свердловска. Никаких дополнительных сведений об отце у него не было. С юных лет Алексея мучил вопрос: где же папа? Но власть тогда не особо беспокоилась, чтобы давать миллионам семей ответы на подобные вопросы.

- В детстве я всматривался в прохожих на улице — не мой ли отец идет? - рассказывает он, признаваясь: ждал и надеялся, пока в начале 1947 года им не принесли бумагу, где говорилось, что Александр Зыков без вести пропал. - Став семьей пропавшего фронтовика, мы — особенно, конечно, мама — стали ощущать негативное отношение к себе отовсюду, куда бы ни обращались… Мы жили в деревянном доме, воду носили из колонки, а печь топили дровами. И однажды мама пошла в военкомат за помощью, которая женщине с четырьмя детьми была бы не лишней. А ей там: «Так он у вас не погибший, он поди с немцами в Аргентине чаи пьет».

Слышать это, конечно, было больно. С таким издевательством, по словам Зыкова, многим пришлось столкнуться уже в мирное время — если в годы войны власти и военные еще как-то сдерживались от издевок, то после Победы им уже ничего не мешало.

- Пацанами мы кучковались, понимая, что все растем без отцов, - продолжает он. - Поведеньице у меня в школе было не всегда хорошее, я и хохмить любил, хотя не злобствовал никогда. Однажды вызвали на педсовет. Собрались и наши учителя, и чужие. Сидел там и мой историк Федор Деменов. Все вместе они обсуждали мою успеваемость — говорили, дескать, успехи снизились, оценки нехорошие. И кто-то спрашивает у меня: «Отец-то есть?» А я робко: «Нет, он погиб». И тут я слышу голос Федора Федоровича, который всем объясняет: «Он не погиб у него, он без вести пропал». Я взглянул на него детскими благодарными глазами за то, что он не считал моего папу погибшим. Для меня это было очень важно! Хотя уже тогда было ясно, что что-то не так: мать плакала, я видел, что у одних соседей — отец без вести пропал, у других — вернулся инвалидом, у третьих вообще не был на фронте Великой Отечественной, так как был ранен еще в Финскую кампанию, поэтому общую картину обстановки в обществе трудно было понять.

И хотя осознанной памяти об отце у Алексея не было — он родился в январе 1939 года, а отец ушел на фронт с первым же военным призывом, фантазии ребенка рисовали родного человека. И он постоянно думал об этой тайне — где и как тот погиб, да и погиб ли. А может выжил? Ведь даже среди его знакомых были счастливые случаи в послевоенные годы: соседи говорили, дескать, вот у тех-то пришел отец с фронта, там-то кто-то вернулся. Мужики и впрямь возвращались запоздало, поскольку после немецкого плена часто попадали в советские лагеря, но некоторым все-таки действительно посчастливилось вернуться.

- Эта мифология очень живуча в народе — я сужу по письмам, которые мне все идут и идут, - говорит он и отмечает, что люди часто пишут: «Папу забрали на фронт в таком-то году». - А я теперь понимаю, что в нашем языке понятие «забрали» равнозначно и по отношению к тюрьме, и к фронту. Не «призвали», не «мобилизовали», а именно «забрали»…

Корни тысяч семей обрублены

Переработав за долгие годы тысячи писем, пообщавшись с теми, кто десятилетиями ждал хоть каких-то данных о своих не вернувшихся мужиках, не говоря уж о словах сочувствия от государства, он уверяет, что хорошо изучил многие судьбы людские. Женщины оставались одинокими с тремя-пятью и даже восемью детьми, те росли без погибших на войне отцов, без репрессированных и погибших в лагерях или умерших от голода дедов.

- Так вышло, что в середине ХХ века корни тысяч семей были обрублены, у ребятишек не было ни Арины Родионовны, с которой так повезло Александру Сергеевичу Пушкину, ни старшего поколения для примера, зато была постоянная гнетущая мысль: как это так, что происходит, почему так много слез, почему в комнате напротив живут эвакуированные из Белоруссии или Украины, которых мы, дети, называли «выковыренными», почему про одних можно говорить, а других упоминать опасно — и в этой атмосфере непонятности росло мое поколение, - рассуждает Алексей Александрович. - Поэтому, конечно, для меня было важно — узнать. А потом я понял, что в силах помогать и другим.

Это и стало, спустя годы, важным лейтмотивом для создания общественной организации — она появилась в сентябре 1995-го. Сначала Зыков работал с детьми без вести пропавших, а после выступлений на радио ему стали писать все родственники погибших. Так и родилось название для организации - «Семьи погибших воинов». Кстати, она появилась на фоне работы государства по созданию Книг Памяти погибших в годы войны.

- Моего отца призывали по месту жительства, из Октябрьского района Свердловска, - делится Алексей Александрович и вспоминает, что в Книге Памяти по этому району изначально был зафиксирован 7371 военнослужащий, в том числе и его отец. - Я в то время уже начал этим делом заниматься, поэтому во время презентации книги обратил внимание, как люди листают книгу и недоумевают: «А где наш папа?» Ропот пошел по залу… Выяснилось, что многие не увидели там своих родных. Или, например, в основной том по Ленинскому району города в книгу вошло 1484 человека, а в дополнительный, подготовленный нами, еще более 10 тысяч имен!

По его словам, тогда-то и стало понятно, что в военкоматах, которым была поручена работа по внесению данных о солдатах и офицерах в Книгу памяти, отнеслись к заданию, спустя рукава. Когда позже он узнал принцип отбора фамилий, первое время невольно вздрагивал: работники военных комиссариатов рассуждали так: мол, этого бы они не стали включать, у того биография подозрительная, а у другого кому-то просто фамилия не понравилась…

Поиск солдата — трудная задачка

Годами, десятилетиями люди оставались в неведении. Де-факто оказалось, что пока солдат, как функция, был полезен, его использовали, а когда пользы от него не было, тогда и заниматься сохранением памяти о нем никому стало не нужно. Алексей Зыков решил: если я не буду заниматься этим, то кто?

Еще тогда, в 1995-м, он понял, что займется увековечиванием достойной памяти павших воинов, а также будет настаивать на открытии доступа к военным архивам.

- Раньше поиск каждого военнослужащего был для меня трудной задачкой, которую надо решить, несмотря ни на что, - признается он, отмечая, что багаж знаний стал накапливать со сбора региональных Книг Памяти и, когда появилась возможность, начал ездить по регионам, чтобы заполучить их книги в свой архив. - Помню, из Астрахани мне прислали сразу восемь томов.

Потом проехал по школам в областных городах и поселках, обнаружив там вопиющую картину — оказалось, на изломе тысячелетий чуть ли не сами педагоги начинали вытеснять музеи и уголки памяти фронтовиков — якобы, кабинеты нужны были «на образовательные нужды». В тех, куда ему довелось попасть, он обратил внимание на «неприятный», по его мнению, факт: на плакате часто изображался боевой путь той или иной дивизии или полка, здесь же было написано, сколько уничтожено живой силы противника, а про жертвы с советской стороны указано ничего не было. То же и с фотографиями — снимки погибших в таких уголках помещать было не принято.

И еще одно неприятное наблюдение пришлось ему сделать в уральской глубинке. На памятных стелах, на сельских мемориалах, на памятниках, как и в Книгах Памяти, перечислялись далеко не все, кто ушел на войну и не вернулся с нее. Хотя именно деревни и поселки больше всего обезлюдели в те страшные годы.

- Было так, что 9 мая люди ревели, но не только по погибшим отцам и дедам, а потому, что фамилий их отцов нет на деревенских или поселковых стелах, - продолжает Алексей Зыков. - Мы по сей день добиваемся, чтобы имена всех наших Иванов и Петров были внесены на эти стелы, и в последние годы в Камышловском, Режевском районах и целом ряде других в Свердловской области историческая справедливость уже восторжествовала!

Он надеется, что честность в отношении той страшной войны позволит добиться истинных цифр во всем. Недавно он выяснил: в Централизованном архиве воинских захоронений Министерства обороны РФ по состоянию на первое февраля 2018 года в братских могилах покоятся 2084000 «известных» человек, а также 2141000 черепов неизвестных.

- Итого: четыре миллиона с лишним, - подсчитывает он. - И мы теперь имеем полное право задать риторический вопрос: что это за неизвестные, лежащие в том же обмундировании? Это же те самые без вести пропавшие, которых у нас незаслуженно забыли. И они, как мы видим, не в Аргентинах чаи пьют, а формально – дважды убитые, сначала фактически, а затем еще и морально. Кстати, цифры из Книги Памяти Свердловской области, где всего внесено 280 тысяч фамилий, аналогичны в пропорциях: 123734 — без вести пропавших, а погибших — 124 тысячи. Но здесь нам просто повезло ухватить военных за руку и заставить сделать так, как надо, тогда как по другим областям цифры занижены, а многие люди попросту ничего не знают о своих родных.

Искал одного, а нашел… 87 фамилий!

...И все же надеются, потому и пишут ему со всей России — из Казани, из Ростовской области, Москвы, Санкт-Петербурга, а еще из Израиля, Канады, Австралии и Новой Зеландии — отовсюду, где проживают русские. В прошлом году Зыков искал бойца по фамилии Семухин. Нашел место, где тот погиб, но только по одному этому запросу выявил еще... 87 воинов, которые числились пропавшими без вести. В том, что эти люди лежат в той же братской могиле на основании документов Минобороны можно быть уверенными на сто процентов.

- Учет в годы войны был отвратительный, да и армия-то, по уверению некоторых, была рабоче-крестьянская будто бы без намека на наличие в ней интеллигенции, - возмущается мой собеседник. - И неудивительно, что «очкарики» были не в почете, тогда как и само командование не всегда было блестяще образованным. И тут мы сталкиваемся еще с одной бедой: когда командирам требовалось составить на того или иного военнослужащего наградной лист, не все были способны это сделать. Им проще было оставить бойца без награды, чем поощрить его…

А сегодня награды редко находят своих героев, хотя в «Семьях погибших воинов» делают все, чтобы их получили не только живые ветераны, но и павшие солдаты. И хотя страна пока скупится на серьезные награды без вести пропавшим, «Семьи погибших воинов» предлагают начинать с малого.

- Вот «Памятный адрес» от имени главы Екатеринбурга, - демонстрирует Зыков простенькую вроде бы «бумагу». - В ней говорится: «Дорогие родственники воина, отдавшего в боях Великой Отечественной войны свою жизнь во имя свободы Родины и мирной жизни детей и внуков! Храните и впредь Святую память о защитнике Страны и стремитесь поддерживать вместе с гражданами России огонь памяти в своих сердцах и в грядущих поколениях». Очевидно, что бюджету это не стоит ничего, а людям это не просто приятно — они этот документ весят на стенку, почти как икону…

Он уверен: уже только это для родственников погибших станет огромной благодарностью от государства, хотя и полагает, что все они достойны медали «За победу над Германией», которую в свое время получали живые ветераны независимо от того, зафиксирован их персональный подвиг или нет.

А чем погибшие хуже? Их детям, внукам, уже и правнукам эти награды важны и нужны. Но, когда он стал вслух говорить об этом, подчеркивая, что у родственников павших воинов сейчас нет ничего, кроме, быть может, полуистлевшей похоронки без малейшего слова сочувствия (а ведь за рубежом в каждой похоронке - «мы чтим, дорожим...»), ему сказали, что… погибших слишком много и вручить всем невозможно. Тем более, что и сегодня еще остаются тысячи солдат, информации о которых нет, хотя в архивах Минобороны остаются засекреченные документы.

Бывают тупиковые ситуации

Апогей интереса со стороны семей фронтовиков к их поиску пришелся на период после пятидесятилетия Победы, когда у людей была надежда найти данные о близких, а в наши дни ее становится все меньше. Впрочем, обращения на имя Зыкова продолжают поступать и сегодня. Конечно, не так массово, как, к примеру, в 2011-2012 годах, когда ежегодно через его почтовый ящик проходило более чем по семьсот обращений, то есть по два за день! Отчасти, благодаря проектам Минобороны, благодаря которым открываются ранее засекреченные документы и те, кто немного разбирается в поисковом деле, у кого есть доступ к интернету, находят своих пап, дедушек, прадедов сами... Но даже в спокойные годы, каким был, к примеру, 2018-й, меньше ста письменных обращений на его имя не было…

- А всех ли, кто пропал без вести, реально найти? - интересуюсь с надеждой на оптимистичный ответ, но слышу неприятный: «Бывают и тупиковые ситуации...»

К счастью, про Александра Алексеевича сын узнал все, что хотел. И главное: рядовой Зыков похоронен в братской могиле в поселке Крымск Ставропольского края. «Я был рад», - удовлетворенно говорит он, и добавляет, что важно ему эту радость «подарить» и тем, для кого он трудится. Поэтому делает все возможное, чтобы люди узнали о своих отцах, дедах, мужьях и братьях, чтобы успокоились, получив достоверные сведения о том, что их фронтовик не пропал без вести, а покоится в конкретном месте, куда всегда можно приехать и поклониться, откуда можно взять горсть земли...

- Надеяться надо, и не сидеть сложа руки, у нас наработан большой арсенал поисковых приемов, - уверяет Алексей Зыков.

В «Семьях погибших воинов» готовы взяться за помощь в поиске солдата или офицера, чьи родственники проживают в любой точке России. Для этого, прежде всего, надо написать письмо, в котором рассказать поисковикам все, что известно о человеке — как его звали, откуда родом, каким военкоматом был призван, какого примерно года рождения, а также данные вдовы — эта информация в поисках подчас является ключевой.

- Много молодежи приходит, те, кого принято называть поколением гаджетов — это правнуки и уже праправнуки погибших в годы войны, но у них все меньше данных по их предкам, - показывает Алексей Зыков свой многолетний архив переписки, а потом вдруг говорит совсем о другом. - Школьники ищут своих прадедов — им это важно не для рефератов или докладов. И как им не помочь?

Наверное, такими же мыслями руководствовался Алексей Александрович, когда узнал, что я ищу своего прадеда. Честно скажу: я не мучился тем, что ничего не знал о Семене Петровиче, я просто принял как данность, что у меня не будет о нем ничего. Тем удивительнее было для меня, что этот немолодой уже человек с благородной осанкой и почтением к памяти истории России, отнесся к моей семейной загадке, как к своей, и провел целое расследование на эту тему. И вот что он выяснил.

У прадеда — медаль «За отвагу»!

- Семен Петрович был призван в канун Рождества Христова в 1942 году, - узнал Алексей Александрович. - Он ушел как раз из села Пристань Артинского района на бой захватчиками и... пропал без вести. Где — это и был ключевой вопрос, столько всего непонятного тут было, что казалось, будто это государственная тайна, не иначе. Хорошо, что у него лично артинским военкомом Владимиром Максимовым в Донесении о безвозвратных потерях записано: «Компрометирующих сведений нет». Правда, в извещении на пропавшего без вести, полученном в 1947 году, этих слов нет. Есть сухие фразы ни о чем: «Находясь на фронте, пропал без вести». Эти слова все вдовы и дети страны стали получать в похоронках сразу, как только кончилась война. Что ж, мавры сделали свое дело, можно и забыть о них. Надо отдать должное майору Максимову, что в том донесении от 31 декабря 1946 года он всем пропавшим без вести написал — мол, нет на них компромата. И не скрывал он ничего. Не утаивал. Уходили мужики на защиту Родины, родного очага, семьи. Криминал выискивали «доблестные ищейки», чтобы списать вопиющие промахи правителей и бездарность хваленых больших генералов на вырванных с пахоты и кузниц тружеников.

Разыскивая крупицы данных по Семену Кетову Алексей Зыков выяснил: его имя есть в книге памяти Свердловской области в четвертом томе. «Кетов Семен Петрович, рядовой, 1906 года рождения, призван в 1941 году, погиб в 1942 году», - говорится там. Но, как оказалось, не только в ней есть имя солдата. В томе № 16 на странице 451 по городу Туринску есть другая запись о Кетове Семене: «Рядовой, 1908 года рождения, призван в 1942 году, пропал без вести в 1945 году».

- Я подумал, может быть, речь идет о полнофамильце? - рассуждает поисковик. - Ведь и район другой, и дата иная. Нашел, что в центральном архиве Минобороны в деле № 881 есть донесение артинского РВК от 31 декабря 1946 года, где в именном списке безвозвратных потерь рядового и сержантского состава за номером 41 дана такая информация: «Родился в Манчажском районе, каргинский сельсовет, деревня Верхний Арий, призван туринским РВК». Это действительно он, так как указано, что его жена — Кетова Ефросинья Антоновна, проживающая в селе Пристань.

Откуда же столь странное время — 1945 год, ведь в деле № 881 нет такой даты и вообще никакого срока выбытия, есть только резолюция военкома о том, что «никаких известий и сообщений не имеется. Искать только через воинскую часть п/п 06511. Майор Максимов»? По предположению Зыкова — похоже, этот адрес узнал только военком, когда получил ответ на запрос в Москву об уточнении его судьбы и по вопросу получения пособия вдовой за мужа на детей. Впрочем, дальше лучше самого Алексея Александровича вряд ли кто-то расскажет. Ему и слово:

- В деле № 216 я еще раз вышел на него или на одного из полнофамильцев, рядового 1908 года рождения, родом из Свердловской области, но призванного из города Невель Калининской области. Я бы не обратил внимание на такую запись, если бы не имя вдовы — тоже Ефросинья Кетова! Еще одно совпадение? Но этот Кетов погиб пятого января 1944 года, и есть место захоронения: красноармеец 1101 стрелкового полка 326 стрелковой дивизии Кетов С.П. захоронен в деревне Передельники Невельского района Калининской области. Недолго повоевал после призыва! Подумалось, а каким ветром его занесло с Урала в Невель и когда? Если раскулачивали, то ссылали не туда, наоборот, оттуда к нам, в уральскую глухомань.

Решил уточнить, а что за п/п 06511? В архивах нашел, что это 1101 стрелковый полк и он входил в состав 326-й дивизии. Так неужто два разных полнофамильца, у которых и год, и место рождения совпадают, и даже жены Ефросиньи, служили в одном полку? Не много ли совпадений, как в лото из шести чисел? Заглянул в историю войны. Была в тот период так называемая Невельская операция. Проводил ее генерал А.И. Еременко. Она завершилась освобождением города Невель 6-7 октября 1943 года. И не исключаю, что в этом партизанском крае могли после изгнания врага производить доукомплектование войсковых частей. Теми же партизанами. А этот Кетов и был мобилизован в Невеле девятого октября 1943 года. Другое дело — как он мог попасть в Невель?

К сожалению, именно об этом уже нет прямых документальных свидетельств — во всяком случае, Зыков на них не вышел, но предположил, что, когда в 1942 году прекратилась связь у Семена Петровича на длительный период и с его частью, и с родственниками, мог он оказаться в том партизанском районе. И после освобождения города Невель снова очутиться в действующей армии.

- Тогда у меня возник озорной вопрос: если это происходило в 1943-45 годах, то может быть он был и награжденным в этот «относительно награждаемый» период войны, ближе к победе, - рассуждает Алексей Зыков. - И удача! Есть у него медаль «За отвагу»! Читаю приказ по 1101 стрелковому полку 326-й Рословльской стрелковой дивизии третьей ударной армии второго белорусского фронта от 18 ноября 1943 года номер 020/н: «Наградить (…) пункт 6. Красноармейца, стрелка 1-й стрелковой роты Кетова Семена Петровича, отличившегося во время боя за деревню Осотки. Вместе с группой товарищей он выдвинулся далеко вперед, принял на себя удар противника и нанес ему большой урон в живой силе! Будучи раненым, не покинул поле боя. Получив приказ командира выйти в санчасть, вытащил на себе тяжело раненого бойца».

Что стало с ним после ноября 1943 года, можно предположить. Будучи раненым, он наверняка находился на излечении в своем дивизионном госпитале. И вскоре вернулся в свою часть, а в очередном бою пятого января 1944 года был убит… В деле есть сделанная от руки штатным работником схема расположения братского кладбища погибших бойцов 1101 стрелкового полка 326 дивизии возле деревни Передельники, где и упокоились 10 павших воинов, в том числе и Семен Кетов. В Псковской области, куда после 1956 года включили город Невель, в Книге памяти даны уточненные сведения о солдате. В частности, что его имя есть на памятнике братской могилы в селе Трехалово. В стране после войны была затея на перенесение останков солдат в укрупненные захоронения. Эта участь не минула и Передельники. А то, что в Книге памяти Свердловской области по Туринскому району он записан, как пропавший без вести в 1945 году, объясняется просто. В армии был такой порядок (или беспорядок?): одна служба брала на учет что-то, не сообщая другой. И нестыковки приводили к парадоксам. В одном и том же полку и дивизии он мог числится и как погибший, и как пропавший без вести. Таких примеров масса.

...У меня о прадеде, не вернувшемся с войны, остался портрет — на нем он совсем молодой. Эти строки о нем смог прочесть и его сын — 85-летний Леонид Семенович. Он с трудом помнит отца, но весть о том, что тот найден, спустя больше чем полвека, немало порадовала его…

Чтобы успеть и узнать

Но не только буквальным возвращением памяти о воинах той Великой войны занимаются Зыков и его единомышленники. Еще в 1995 году, когда «Семьи погибших воинов» только задумывались, как организация, возникла идея создать в Екатеринбурге Аллею Памяти.

- К тому времени уже повсеместно в городах России существовали проспекты, площади, парки Победы, а мне хотелось, чтобы у нас была именно Аллея Памяти, и мне удалось добиться, чтобы такое место появилось в нашем дендрологическом парке в центре города! - не без гордости отмечает он и вспоминает, что долго ему пришлось объяснять городской власти, чтобы на камне были высечены слова не только о Великой Отечественной, но и о Второй Мировой войне, и даты были выбиты соответствующие — 1939-1945 годы. - И мне сейчас часто говорят, что нигде в стране больше нет такого. А у нас есть!

Конечно, в одиночку он никогда не смог бы заниматься этой работой: ему помогают дети и даже внуки погибших. Актив «Семей...» занимается организацией трех крупных мероприятий: 8 мая — памяти павших воинов, когда всех неравнодушных уральцев приглашают на шествие от памятника отцам-основателям Екатеринбурга Василию Татищеву и Вильгельму Де Геннину к той самой Аллее Памяти.

- Всегда зову туда представителей религий — православных, мусульман, католиков и иудеев, а также — в обязательном порядке! — генеральных консулов стран-союзников, в частности, Великобритании, которая первой в годы ВОВ объявила, что она на нашей стороне, - объясняет он. - В День памяти и скорби, 22 июня, мы проводим минуту памяти — Свердловская область одна из немногих, где это мероприятие прижилось, хотя автомобили, как в том же Израиле, это не останавливает. А в сентябре мы собираемся, чтобы вспомнить начало и окончание Второй Мировой войны, когда мы проводим День солидарной памяти — для всех, кто воевал с общим врагом...

В прямом эфире — дважды в месяц — у него вышло уже более 500 радиовыступлений, в которых он отвечает на вопросы о солдатах, разбирает письма и делится своими расследованиями — успешными и не только. Конечно, бывают и такие фамилии солдат, про которых ничего узнать не удается.

- Найденных, к сожалению, не сто процентов, - вздыхает он. - Особенно среди тех, кто ушел в самом начале войны, потому что там солдатам нельзя было иметь никаких лишних документов, к тому же не всех захоранивали, - рассказывает он. - У немцев, англичан и американцев, которые воевали, всегда были именные жетоны из нержавейки, а у нас ничего подобного! И для многих родственников это тупик, слезы…

Большая проблема — отвечать на письма, ведь стандарта в этом деле нет, а писать шаблонно совесть не позволяет, даже если те приходят по интернету с дежурными вопросами.

- С такими, честно говоря, не очень интересно, - признается Алексей Александрович. - А вот тем, кто пишет от руки, вкладывая в письмо все свои чувства — это же сразу видно, хочется поскорее помочь.

За все эти годы прошло через его руки и сердце тысячи писем, бывали целые исповеди, над которыми посидеть пришлось немало. А недавно очередное письмо ему начали с таких строк: «Дорогой батюшка Алексий, благословите!»

Одно его тревожит: возраст. В январе 2019-го ему исполнилось 80 лет. Он не уверен, что его дело захотят продолжать те, кто сейчас помогает ему, очень уж это непросто душевно и затратно по времени, да и душевно напряженно. Поэтому он трудится изо всех сил, как только может. И предлагает читателям Портала Strana.LIFE, кто хотел бы что-то узнать о своем не вернувшемся с фронтов Великой Отечественной войны родственнике, незамедлительно обращаться к нему. Обещает сделать все, чтобы узнать о солдате как можно больше, а если повезет, то передать родным максимально-точные географические данные о павшем воине Отечества.

Успевайте: 620075, г. Екатеринбург, а/я 41. Зыкову Алексею Александровичу.