В простенькой спортивной одежде, перекусывает быстрорастворимой лапшой, запивая ее пепсиколой, в меру полноват, на жизнь себе и оставшейся на родине семье зарабатывает физическим трудом. Ташкен Махмудов — обычный представитель тех, кого мы называем трудовыми мигрантами. Много лет назад он приехал из Узбекистана, из небольшого городка под Ташкентом, где прокормить семью стало невозможно. В России он с головой ушел в строительство. Говорит, с работой ему помог товарищ, который приехал в Россию немного раньше. В период эпидемии коронавируса Махмудов чуть было не остался без копейки в кармане. А потом все вдруг изменилось в лучшую сторону.
Жить, а не существовать
Ташкен и такой, и не такой, как многие его собратья. Он зарабатывает руками, но не чернорабочий — несколько лет назад сумел выбиться в бригадиры, так что теперь руководит, хотя закатывать рукава и ему приходится ежедневно. Ездит на приличной машине, которую купил, чтобы можно было и грузы перевозить, и на дальние расстояния перемещаться.
- Рынок строительства в принципе не спокойный — здесь очень большая конкуренция, в которой не всегда выигрывает тот, кто поступает честно и по-совести, а в этом году и вовсе проблемы начались, - рассуждает он в перерывах между работой — его бригаду для заливки отмостки у дома мне посоветовал знакомый руководитель строительной фирмы.
Сказал, что берут эти ребята не дороже рынка, пообещал, что сделают скидку за знакомство, а все работы выполнят качественно и в срок. Ташкен с двумя молодыми парнями прибыл, как мы и договаривались, все осмотрел, они тут же съездили и закупили необходимые материалы, и в назначенный день ровно в 9.00 приехали работать. О том, что он бригадир, я догадался сразу — он явно руководил, когда требовалось, помогал и показывал, как делать лучше и правильнее, часто присаживался перекурить и много разговаривал по телефону то на русском, то на узбекском. Как я понимал, речь в основном шла о работе — обсуждали планы на других объектах, о стройматериалах и редко о том, чем заняться вечером. Пока его пацаны пахали на солнцепеке — был конец мая и погода не скупилась на тепло — он сидел в тени и не упускал случая завести разговор. С радостью рассказывал о семье, которая где-то там, за тысячи километров, и о работе в России, благодаря которой он и его жена с двумя детьми-подростками могут сейчас не существовать, а более-менее жить, пусть и в разных странах…
Мигранты и коронавирус
- Из-за этого коронавируса многие наши мужики застряли на родине, сейчас звонят — ревут, просят, чтобы я им деньгами помог, - рассказывал он и объяснял: в ноябре и декабре, когда на Урал и в Сибирь приходят холода, рабочий сезон у мигрантов заканчивается и большинство из них уезжает домой, а возвращаются с первым теплом, обычно в марте или начале апреля, когда потребность в их труде появляется вновь. - Нынче эта инфекция многих испугала, наши парни оттягивали приезд в Россию, надеясь, что все будет как всегда, а я как чувствовал — новый год дома отпраздновал и в феврале приехал. В марте все границы закрыли и люди остались, кто где. Многие не успели выехать из Узбекистана, но, когда поняли, что «попали» и лучше бы перебрались туда, где есть возможность хоть как то зарабатывать, а не сидеть дома без дела, было уже поздно.
Ташкен говорит, что в первые дни и недели самоизоляции он и сам подумывал, что зря приехал в межсезонье, когда и погода еще не устойчивая, и рынок только начинает раскачиваться. Впрочем, в это же время стало понятно, что все будет не так.
Заказов, которые обычно уже появлялись, не было вообще, а денег у него оставалось, чтобы только-только оплатить за аренду квартиры и не умереть с голоду.
Созванивались с женой — на родине лето уже вступало в свои права, люди возились на огородах, а он сидел взаперти в комнатушке на окраине Екатеринбурга, вертел в руках медицинскую маску и разве что в одну точку не глядел. Ребята из его бригады тоже приуныли: в прошлые годы в это время они бывало уже активно работали, а тут…
«Пусть русские платят»
- Мы думали, что все, нам каюк, но вдруг посыпались заказы, - рассказывает узбек, нашедший себя в России. - В середине апреля, когда люди поняли, что выгоднее жить за городом и стали активно покупать недвижимость, у нас снова появилась работа.
Её, конечно, не стало больше, чем в прошлые годы, но работяги поняли, что могут воспользоваться этим. Пока одни остались на родине — оказалось, их большинство, другие, понимая, что рабочих рук в России стало мало, а русские сами браться хотят далеко не за все, начали завышать цены за свои услуги. Ташкен уверяет, что он и некоторые его знакомые делать этого не стали, но часть мужиков специально повысили свои расценки и вроде бы даже не прогадали.
- В основном, цены на наш труд выросли, - уверяет он и объясняет это не столько жадностью своего народа и даже не желанием нажиться, сколько тем, что «русские сами с каждым годом относятся к нам, к киргизам и таджикам хуже, поэтому пусть платят за свое отношение больше».
Впрочем, в один из дней Ташкен обмолвился, мол, нанимать гастарбайтеров стали далеко не на все работы. Если еще в марте и апреле их приглашали чуть ли не на уборку территории после зимы и на не очень трудозатратные работы, то уже в конце апреля и в мае стало понятно, как сильно кризис ударил по людям.
- Зовут на крупные объекты в коттеджные посёлки, на технически сложную постройку веранд, а вот установку заборов и прокладку дорожек люди, видимо, осваивают сами, хотя раньше это была наша работа, - объяснял он.
Проблемы с полицией не нужны
Но все-таки Ташкен, хотя и умеет строить практически все, старается чтобы эта работа его не засасывала. Для этого он и раскошелился два года назад — купил машину понадежнее, залез в долги. Говорит, на ней в хорошие времена, еще до коронавируса, он зарабатывал куда больше, чем на стройке.
- Я земляков возил из России или, наоборот, в Россию, - рассказывает он и объясняет, что большинство узбеков бедны и позволить себе билет на самолёт стоимостью 15 тысяч рублей не могут, поезд подешевле, но тоже мало кому по карману.
Поэтому однажды его попросили об одолжении привезти двух родственников на работу в Россию. Те заплатили в пересчёте на российские деньги каждый по 5000 рублей. Потом еще раз, еще. Он понял, что это может быть выгодно. Так у него появилась вторая работа — доставщика. С тех пор всякий раз, когда его бригада заходит на какой-то длительный по срокам сдачи объект, он выбирает неделю, раздает подчиненным задания и мчится на родину. Старается, чтобы люди в его машине были и по пути туда, так получается и выгодно, и веселее. Но даже если не находит платных попутчиков, берет грузы. Это намного дешевле, но все-равно выгоднее, чем ехать порожняком.
- Из Екатеринбурга еду через Челябинскую область, пересекаю казахскую границу и мчу до Узбекистана, - бесхитростно повествует он. - Вожу только тех, у кого с документами все в порядке или есть небольшие нарушения, потому что мне проблемы с полицией не нужны.
Но почти всегда эти самые проблемы «из ничего» возникают на российско-казахской границе и в ту, и в другую стороны. То ли нагрубил когда-то кому-то Ташкен, то ли повел себя как-то не так, но один из пограничников запомнил его и теперь всякий раз останавливает, чтобы попортить кровь. Задерживает по надуманным поводам, подолгу проверяет — часа три всегда времени украдет. Чтобы помучить подольше, везет в ближайшее отделение УФМС, заявляя, что якобы он предъявляет подозрительные документы. Махмудова там уже все знают, сочувствуют, когда видят его вновь в сопровождении уже всем знакомого пограничника, доказывают тому, что у «задержанного» нет никаких нарушений миграционного законодательства, после чего Ташкен со своим сопровождающим возвращается к границе, получает назад свои документы и продолжает путь, в очередной раз залечивая душевные раны из-за предвзятого, по его мнению, отношения... Зная это, всем, кого везёт, еще до поездки объясняет: документы должны быть «чистые» или с минимальными нарушениями, штраф за которые каждый в случае чего оплачивает сам.
Детей и рабочих воспитать честными
В этом году, правда, приходится ограничиваться строительством. Говорит, на этом тоже можно неплохо зарабатывать, особенно, если обводить заказчика вокруг пальца, но так, чтобы он ничего не понял. Уловок много. Например, когда обговаривают возведение, скажем, веранды, то не уточняют, что водостоки и обшивка будущей крыши, как и соответствующие работы, оплачиваются отдельно. То же со строительством дорожек — называют не окончательную стоимость, а цену за метр. Все это — поле для будущего маневра, когда можно накинуть на итоговую сумму по 5-10 тысяч рублей только за работу. Учитывая, что за сезон таких заказов у одной только бригады может быть по паре десятков, выливается это в круглую сумму сверх-дохода.
- Но я так не могу, хотя очень многие мои знакомые и товарищи идут на это и хорошо зарабатывают, - объясняет он. - У меня дома жена, дочка подрастает — и ее, и сына я хочу воспитать честными и порядочным и людьми. А если я буду врать — сначала на работе, а потом им, то они это почувствуют и запомнят.
Он и работников своих подчиненных тому же учит — они ещё молодые, семей нет, ответственности тоже и, попади к алчному начальнику, быстро усвоят технологию хитрости. Он же надеется, что рядом с ним и его друзьями они научатся больше хорошему, чем плохому.
Хитрость алчных гастарбайтеров
Еще одна форма огромных доходов — за сезон гастарбайтеры, занятые в строительстве, могут заработать до полумиллиона рублей — в том, чтобы набрать как можно больше заказов. А дальше начинается классический «развод». Одному пообещали выполнить работу завтра. Хозяин ждет, но к нему никто не приходит. Или работяги приходят вроде как снова оценить «фронт работ», о чем-то переговариваются по своему. Заказчик преисполнен уверенности, что работы вот-вот начнутся. Но это хитрый бригадир отправил ребят во время перерыва пустить клиенту пыль в глаза. Потом рабочие исчезают и отсутствуют по два-три дня, пока доделывают работы на других объектах и успевают согласиться на новые. И только потом очередь доходит до него.
Один мой сосед незадолго до моего знакомства с Ташкеном договорился с бригадой таджиков на прокладку канализации.
Понятно, что никаких договоров в таких ситуациях никто не заключал. Сговорились на цене, половину он оплатил в качестве задатка. После этого бригада пропала — нет, строители никуда не делись из поселка, периодически проходили мимо, обещали, что со дня на день освободятся, однако работы были выполнены лишь через две недели от обещанного срока. Сосед встречал бригадира, говорил, что готов с ним расплатиться и даже добавить за скорость, но заинтересованности «с той стороны» так и не увидел. Зачем им это, если свои деньги они и так получат?!
Некоторые виды работ требуют привлечения нескольких сторон — скажем, чтобы вывезти кучу мусора, земли или глины, требуется погрузчик, Камаз и те, кто поможет скидать хлам в кузов. Клиент, который далек от этих дел и лишь хотел бы, чтобы проблема поскорее была улажена, подчас необдуманно сразу согласен на то, что ему предложат. На деле же сэкономить можно раза в два. И потому на первое же предложение о вывозке кучи глины, оставшейся после строительства, которое знакомый мастер-таджик оценил в 15 тысяч рублей, я чуть было не согласился. Но замешкался... И, когда спустя три месяца вернулся к этому вопросу, выяснил, что эту же работу по отдельности можно оплатить за 6000 рублей — пришлось, правда, отдельно договариваться с водителем грузовика, с полигоном для вывоза отходов, с погрузчиком, согласовывать время, несколько раз переносить работу. Но цена вопроса этого стоила!
- Да, многие наши так делают, если работают в каком-то коттеджном посёлке и пытаются диктовать свои правила, - смеется, услышав мой рассказ, Ташкен. - У многих наших мужчин со временем пропадает чувство соучастия, они ищут выгоду во всем и при этом полностью равнодушны к пунктуальности да и вообще безответственны…
Мысли о семье придают силы
Бригада Ташкена Махмудова свои обязательства передо мной полностью выполняла. Приезжали работяги строго к девяти утра и в будни, и в выходные. В положенное время обедали — скромничали, даже кипятка не просили, лапшу заливали водой из термосов, пили газировку, садились в тени и полчаса отдыхали, разговаривая о своем. Впрочем, и не перерабатывали: к 18.00 дела всегда завершали, переодевались и уезжали до завтра...
Обычно после обеда, когда его ребята вновь брались за дело, Ташкен любил поговорить — сначала взглядом находил меня и, если видел, что я не занят, как бы невзначай подходил. В это полуденное время он, видимо, с особой силой вспоминал о семье, потому и разговоры заводил о жене и детях. Говорил, близкие его любят — дочка, когда он дома, вместе с матерью ухаживает за ним, обе стараются вкусно кормить и следят, чтобы отдыхал, общался с друзьями, родственниками. Они знают, чем занимается отец в далекой и неведомой им России, благодарны его труду и, конечно, понимают, что не об этом он мечтал в молодости.
- В теплицу за помидорами не дают сходить, - говорил он, взглядом понимающего человека оценивая мою возню с рассадой. - А ведь для меня это отдых! Или охота шурпу сварить — у меня она всегда лучше выходит, вкуснее, чем у женщин!
На кочевую жизнь он и впрямь пошел только ради семьи. Рассказывает, что поначалу прикидывал и сделал вывод: будь он один, то спокойно прожил бы на мизерную зарплату на родине, занимался бы хозяйством, которое у нормального мужика цвело бы и пахло. Но появились дети и он пообещал себе, что его семья ни в чем не будет нуждаться. Он любит жену, которая однажды согласилась всю свою жизнь терпеть его характер, души не чает в лапочке-дочке, которая с каждым годом все хорошеет, и уважает сына за стремление к самостоятельности. Говорит, даже мысли о них вдыхают в него силы, чтобы работать и зарабатывать.
«Мне нужно слово сдержать!»
...В один из дней приехал нервный, немного грустный и попросил разрешить им уйти с работы пораньше. Оказалось, в этот день им вообще трудиться запрещено — мусульманский мир отмечал Ураза-байрам. На мое предложение вообще не работать и ехать отмечать, сразу возразил: «Я так не могу, мы же с тобой сроки согласовали, мне нужно слово сдержать»! Весь день до вечера его телефон не умолкал: звонили земляки, спрашивали, где он и, видимо, удивлялись, когда отвечал, что работает. Он психовал, но старался не подавать вида. Когда я спросил, почему его ребята такие спокойные и как ему удалось уговорить их выйти в святой день работать, признался, что стремление следовать исламским традициям у молодежи совсем не такое сильное, как у старшего и тем более пожилого поколения. Да он и сам был таким в юности, но с годами что-то стало хватать за сердце — какое-то желание быть ближе к традициям, которые свято чтили отцы и деды.
И все-таки в этот день бригада отработала почти полностью, а когда Ташкен прощался, то радостно и как-то искренне улыбнулся: «Поеду с друзьями плов кушать».
Готовится взять в бригаду и сына
А еще вот какие слова этого работяги запали мне в душу: с каким-то отчаянием он говорил, что в любимом им Узбекистане работать почти негде - «бедная страна». А те, кому удалось найти место, жалуются на плохое отношение со стороны работодателей, на низкие зарплаты. Ташкен говорит, что в переводе на русские деньги максимум, что можно получать в небольших городках и тем более в сельской местности — это около десяти тысяч рублей. И это еще неплохо, есть места где платят и вдвое меньше. Даже тем, кто смог устроиться на известный автозавод, с конвейера которого сошли миллионы бюджетных автомашин, так популярных в начале нулевых в России, а также в некоторых европейских, но больше в азиатских странах, недолго приходится радоваться. Да, платят там больше, но требуют и штрафуют рабочих так, что задумаешься, надо ли это?
В этом смысле работать в России, конечно, легче. Хотя русские застройщики, которые массово нанимают бригады трудовых мигрантов, тоже в последние годы стали требовать от работяг дисциплины, оперативности и качества работы. И тут надо понимать менталитет южан, их настрой, заинтересованность. Один молчаливый, медленный, но делает на совесть, другой сделает вроде и быстро, но так, что хоть переделывай. Поэтому бригадирами ставят тех, кто может учесть сильные и слабые стороны каждого и так будет расставлять рабочих по местам, чтобы энтузиазм одного уравновешивался умениями другого.
Чтобы работа выполнялась не в ущерб качеству. У Ташкена в подчинении шестеро ребят — в основном, дети знакомых из Узбекистана, не исключает он и того, что через несколько лет возьмет к себе и сына («парень, по крайней мере, будет при мне — я смогу приглядеть за ним и научу тому, что умею»), которого втайне мечтает устроить на учебу в один из уральских вузов...
Впрочем, отмостка, которую они мне залили, вскоре потрескалась сверху, хотя на ее прочности это пока не сказалось, а новенький сарай, куда я на всю неделю пустил их переодеваться и хранить инструменты, оказался засыпан сухим цементом и хламом, который не пойми откуда взялся. Чтобы навести в нем порядок, мне понадобился целый рабочий день. Но я, впрочем, без претензий. В конце концов, было же понятно, кого я нанимал на работу…
