Природа прекрасна во всех своих проявлениях. Нас восхищают горы, реки и озера, скалы и пески, манят бескрайние просторы равнин, радуют закаты и восходы, а сюрпризы погоды всегда держат в тонусе. Но главной ценностью природы остается прекрасный животный мир, который удивляет и шокирует, радует и побуждает к исследованиям. Если красоты вершин и низин, оттенки солнца на закате и блеск росы в предрассветной мгле можно предугадать, то встречb с живностью — никогда. Тут уж как повезет.

Про рогатых и бородатых

Наматывая километры по греческому острову Родос, я и не ожидал, что главным моим впечатлением от этого путешествия станут не заливы и не оливковые рощи, не средиземноморская лазурь и даже не вино, а те самые животные — бесхитростные в своей естественной простоте.

С козлами, которые пасутся на островах Греции, Италии и Испании я сталкивался и раньше — бывало, попадали целые стада, которые или бежали врассыпную, или мирно паслись на лугах, трусливо поглядывая из подлобья. Но только здесь я смог по-настоящему их разглядеть — таких спокойных, великолепных и неотразимых. Эти, на первый взгляд, совершенно бесконфликтные парнокопытные, всегда привлекают меня чем-то необъяснимым. Они могут лежать прямо на дороге и не уходят, даже если вплотную подъезжаешь к ним на машине, могут равнодушно поглядывать на тебя с косогора или спокойно пастись в кювете. И всякий раз, останавливаясь неподалеку, ловишь их взгляд — сначала безучастный, потом настороженный и, наконец, трусливый. Говорят, бывает взгляд и жестокий, демонстрирующий готовность к нападению, но мне всегда везло: может, потому что мне в принципе нравятся эти рогатые-бородатые, и я даже мысли не допускаю о том, чтобы кого-то из них обидеть?

Павлинье царство

А на невысокой горе Филеримос (всего-то 276 метров над уровнем моря) — настоящее павлинье царство. Говорят, красавицы-птицы появились тут не одно столетие назад и успешно расплодились. Они бродят тут десятками: самцы — красавцы, самки — менее симпатичные, но все они время от времени громко по-кошачьи кричат. Наблюдать за ними тоже интересно: где еще увидишь, как эти вальяжные птицы ни с того, ни с чего забираются на деревья, как некоторые самцы широкими веерами раскрывают хвосты, привлекая самочек, и как те дают им «от ворот поворот», демонстративно отворачиваясь, явно не заинтересовавшись ни хвостом, ни движениями, ни криками несостоявшегося кавалера. А еще они вполне миролюбиво ходят среди туристов и даже клюют предлагаемый им хлеб, но делают это не от голода, а словно из почтения к людям, у которых пользуются такой большой популярностью.

Атмосферу «усугубляет» кипарисовая аллея, причем с одной ее стороны ходят «толпы» павлинов, а с другой — семейка козлов, которая, увидев, что кто-то ими заинтересовался, тут же удирает в кусты…

Это же пятнистые олени!

Но самым глубоким впечатлением, которое, без сомнений, сохранится на всю жизнь, стала встреча с пятнистыми оленями, причем в тот момент, когда мы с женой никак этого не ожидали. Мы просто ехали по трассе, когда слева в лесу мелькнуло что-то большое. Остановившись метрах в ста, мы выскочили из машины и, стараясь не шуметь, пошли туда, где и видели это «нечто».

Благодаря «дальнозоркому» объективу, который так удобно использовать в качестве подзорной трубы, удалось рассмотреть: это же пятнистые олени! Показалось, что это была самка с двумя оленятами-подростками: осторожные, но в меру, любопытные, но и опасающиеся, они минут пятнадцать словно дразнили нас: не уходили далеко, но и не стояли близко — прятались за деревьями, хрустели ветками и даже ударялись друг о друга рогами, издавая этакий звонкий звук-щелчок.

В один момент они вдруг словно решили попозировать нам: почти застыли между деревьев, позволив сделать несколько кадров. Но любые наши попытки подойти ближе пресекали: мы приближались к ним на пять метров, а они отходили сразу на десять.

Сердце колотилось от радости, а руки не выпускали из рук фотоаппарата. Я несколько раз ловил взгляд оленихи — ей явно и самой было интересно такое знакомство с человеком, но волнение за подростков заставляло ее уводить их дальше в лес. Они исчезли также неожиданно, как и появились — еще слышался шелест лесной подстилки под их копытами, но их самих уже не было видно. Они ушли, оставив о себе радостное и волнительное воспоминание. И благодарность за то, что позволили побыть рядом, подышать одним воздухом и увидеть их в их естественной среде обитания.